Политическая обстановка в Венесуэле остается сложной, а экономическое положение — тяжелым. Однако российские соотечественники находят пути преодоления проблем и бежать из страны не собираются. Каким нынешний политический кризис видят те, кто помнит попытку Уго Чавеса прийти к власти в 1992 году, где взять деньги на лекарства и как республику покорил голубоглазый авантюрист из России — рассказала в интервью ТАСС председатель координационного совета российских соотечественников в Венесуэле Вера Лядских.
— Насколько велика община российских соотечественников в Венесуэле на сегодняшний день?
— В настоящее время, по нашим подсчетам, порядка 700−800 человек по стране. Большая часть проживает в Каракасе, это человек 400. Остальные, в основном, в Маракайе, Валенсии, Баркисимето, есть несколько человек в Кумане и Барселоне.
— А на границе с Колумбией и Бразилией, где в последнее время происходили наиболее острые события, есть россияне?
— Есть, но мало. В одном штате человека три, и в другом одна семья. Это штаты Тачира и Мерида на границе с Колумбией. Крупных общин российских соотечественников там нет.
— Не убегают соотечественники из Венесуэлы из-за политического кризиса? Ведь ситуация такова, что революции или вторжения можно все-таки ожидать…
— Не убегают. Насколько мне известно, за это время только две семьи уехали. Экономическое положение, конечно, тяжелое. Многие относятся к ситуации настороженно. Я не говорю, что кто-то собирается уехать, но такие мысли, возможно, к некоторым приходят.
— Как я понимаю, вы уже давно в Венесуэле и видите не первый политический кризис. Нынешняя ситуация отличается от того, что было раньше?
— Я живу в Венесуэле уже 25 лет. Я бы сказала, сейчас ситуация сложнее с политической точки зрения. В 2017 году кризис тоже был достаточно сильный, прошло достаточное количество манифестаций, было много жертв, было очень неспокойно. Тогда было больше движения, но с политической точки зрения, я думаю, сейчас тяжелее.
— А на ваш взгляд, уезжать надо?
— Я не стала бы отвечать на этот вопрос. Но хочу сказать, что мы близко взаимодействуем с посольством, я попросила встречу с нашим консулом, чтобы спрогнозировать, какую помощь сможет оказать посольство или консульство в случае каких-то моментов. Встреча состоялась, чувствуется поддержка на случай, если какая-то серьезная ситуация будет складываться.
— А как вообще выживают соотечественники в Венесуэле? Кто-то получает зарплату в российских компаниях, но ведь не все. На что жить, если зарплата составляет несколько долларов в месяц?
— Многие действительно выживают, потому что зарплаты не хватает. Есть коробки CLAP (предоставляемые правительственными комитетами по продовольствию и снабжению — Comité Local de Abastecimiento y Producción — на безвозмездной основе наборы, в которые обычно входят 2 кг риса, 2 кг кукурузной муки, 2 кг черной фасоли, 2 кг макарон и некоторые иные продукты; обычно такой набор выдается раз в месяц, но на практике получать его можно в нескольких местах — на работе, по месту жительства и по линии какой-либо общественной организации — прим. ТАСС). Но не все их получают.
Конечно, люди при покупках в магазинах очень сильно экономят, стали меньше есть. У большинства все деньги уходят на питание.
Например, меня вчера попросили купить антибиотики. Они обошлись мне в 70 тыс. боливаров, а минимальная зарплата — 18 тыс. Представляете, что это значит для больного человека.
— А где-то подработать можно?
— Подработки как таковой нет, но наши соотечественники все-таки в привилегированном положении, когда, например, сюда попадают редкие туристы или надо сделать перевод. Но в основном приходится экономить.
— Российские соотечественники тоже получают коробки CLAP?
— Некоторые да, но не все. Соотечественники имеют разные взгляды на ситуацию, поэтому некоторые получают, а некоторые нет.
— А как обстоит в целом ситуация в сфере безопасности? Тех, кто едет в Венесуэлу, пугают местной преступностью. Но в Венесуэле живут 700 соотечественников, не могут же они постоянно прятаться от всего мира.
— Мы, конечно, не совсем местные, но почти уже такими стали. Многие живут здесь уже 15−30 лет. Мы уже адаптировались, но опасность постоянно присутствует. Мы видим, что за человек перед нами, знаем, куда можно, а куда нельзя ходить. Но достаточно опасно. Были случаи, когда нападали, грабили, были похищения.
— Как появились русские в Венесуэле?
— Еще в 1919 году сюда приехал художник Николай Фердинандов. Впрочем, он был больше авантюристом, голубоглазый, играл на фортепиано, и приехал сюда, потому что женился на венесуэлке. Он быстро освоился с местными культурными традициями, пользовался большой популярностью, и, как считается, оказал большое влияние на самого выдающегося венесуэльского художника Армандо Реверона.
Как таковая миграция произошла в 1947 году. После войны в Европе было много представителей первой, послереволюционной волны эмиграции из России, советских военнопленных, остарбайтеров из СССР. Кто-то из них в 1947 году оставался на территории Европы. Бразилия, Аргентина и Венесуэла пригласили их к себе. Венесуэла тогда после войны принимала мигрантов практически без ограничений — и пожилых, и семьи с детьми. Всего прибыло 4−6 тыс. человек, в основном, русские, хотя были и украинцы, поляки, литовцы.
Это была основная волна. Затем отсюда уезжали, во время очередных политических и экономических кризисов — в Австралию, Канаду. В итоге людей осталось совсем немного. Приезжали в конце 1960-х — начале 1970-х жены венесуэльцев, которые тогда стали учиться в СССР, затем была эмиграция после 1991 года. Тогда приехало много музыкантов и ученых. Венесуэла стала приглашать людей искусства.
Ехали еще и те, кто убегал на край земли, чтобы их не нашли в России. Есть и сегодня такие, особенно на острове Маргарита. Там красиво, раньше действовала зона свободной торговли, близко куда-то долететь, дом и земля стоили недорого.
Сейчас еще есть те, кто работает в “Роснефти” или задействованы в строительстве завода по производству автоматов Калашникова. Но они приехали сюда на время работать, так что они не в полном смысле слова соотечественники.
— Чего не хватает российским соотечественникам в Венесуэле?
— Уже много лет мы хотели бы иметь здесь Русский дом. Это мог бы быть Российский центр науки и культуры или какая-то иная структура, но нужна точка единения для нас всех, чтобы можно было собираться и проводить мероприятия, чтобы мы могли куда-то приглашать венесуэльцев, чтобы познакомить их с нашей культурой и языком. В настоящее время мы вынуждены проводить мероприятия в разных местах. Но хотелось бы иметь постоянное помещение, где будет находиться точка концентрации российской общины.
У многих крупных стран существуют такие дома, а у нас нет. Венесуэльская сторона много раз обещала что-то сделать, но эти обещания мы слышим давно. Какой-то реальной структуры нам не предлагали.
Нам хочется, чтобы венесуэльцы думали о нас в положительном ключе. Методы у нас разные, в основном в сфере культуры. Мы недавно провели первую конференцию по истории политики России. На конец года запланирована выставка “От русского конструктивизма до венесуэльского кинетизма” при поддержке Россотрудничества. И от посольства России, и от Россотрудничества мы всегда получаем поддержку.
Беседовал Владимир Костырев
