Краткое содержание
Кыргызстан позиционирует себя как образец единственной парламентской демократии в Центральной Азии, однако существует ряд угроз его стабильности. Разделенное на кыргызов и узбеков по национальному признаку и на север и юг — по географическому, это государство погрязло в коррупции и не справляется с выполнением своих базовых функций, особенно с отправлением правосудия и охраной правопорядка. Его политические институты находятся в тяжелом положении: парламентские выборы в октябре 2015 года, хотя и сохраняли видимость приличий, были отмечены систематическим применением административного ресурса и нечестным партийным поведением, а грядущие президентские выборы 2017 года станут проверкой государства на сплоченность. Подрыв смертником автомобиля со взрывчаткой на территории китайского посольства в Бишкеке 30 августа высветил уязвимости Кыргызстана в области безопасности. Необходимо проводить профилактику радикализации и противодействовать этой растущей угрозе, для чего следует укреплять авторитет государственных институтов и более терпимо относиться к ненасильственным исламистам.
В отсутствие политического плюрализма, надежных государственных и экономических перспектив все больше граждан находят прибежище в религии. За постсоветский период ислам превратился в центральный фактор общественной жизни. Если в 1990 году в стране насчитывалось 39 мечетей, то сегодня их более 2300. Исламские организации гражданского общества, чье количество удвоилось с 2000 года, все чаще подменяют собой государство в оказании услуг. Они продвигают разные варианты ислама: одни из них толерантны, другие совсем нет. Частично заполняя собой вакуум, созданный слабостью и коррумпированностью государства, они занимаются в основном религиозными и социальными вопросами, и мало кто из них проявляет политическую активность. Тем не менее по мере углубления дестабилизации и религиозной радикализации возникает все больше пересечений между исламом и политикой. Дело не в том, что какая-то отдельная форма политического ислама оказалась на подъеме, а в том, что разные слои населения ассоциируют веру с идентичностью таким образом, что это способствует политической поляризации, либо же ищут в религии ответы на те вопросы, при решении которых государственные институты повернулись к ним спиной. Это может привести к возникновению более радикальных форм ислама, а в некоторых случаях и к насильственному экстремизму.
Многим этническим кыргызам импонирует националистическая идея, и они воспринимают религию как часть своей национальной идентичности. Государство признает умеренную ханафитскую богословско-правовую школу ислама, распространенную в Центральной Азии, а в салафизме усматривает угрозу. Между тем среди некоторых экономически и социально незащищенных кыргызов, разочаровавшихся в государстве и ищущих моральной поддержки, по-видимому, популярнее более радикальные версии ислама, которые зачастую импортируются в страну или спонсируются извне. Низкий уровень образования усугубляет восприимчивость к учениям так называемого нетрадиционного ислама, а безработица способствует духу неповиновения. Это также справедливо для многих этнических узбеков — граждан Кыргызстана, многие из которых плохо интегрированы в общество. Они недостаточно представлены в политике, государственном аппарате и силовых органах, где часто к ним относятся с предубеждением.
И кыргызов, и этнических узбеков часто притягивает к себе строгая трактовка ислама, и они в силу личных и общественных причин даже рассматривают для себя переезд в Сирию, отстраняясь от национальной повестки дня. Рост сильных религиозных настроений наблюдается и среди женщин обеих национальностей. Они находятся в еще более тяжелом социально-экономическом положении и подвергаются насилию в семье, и число тех из них, кто стремится в Сирию, увеличилось.
Хотя кыргызские националисты утверждают, что к экстремистскому исламу обращаются этнические узбеки — по политическим причинам и из желания отомстить за события 2010 года, когда более 400 человек, преимущественно узбеков, было убито во время резни на национальной почве, — все больше подтверждений находит тот факт, что к радикальным формам ислама тяготеют и узбеки, и кыргызы. Тысячи представителей обеих национальностей входят в ненасильственные исламистские организации, такие как объявленная вне закона «Хизб ут-Тахрир», однако некоторые тянутся к более насильственным идеологиям и объединениям.
По официальным данным, на стороне Исламского государства (ИГ) и других джихадистов в Сирии воюют сотни граждан страны. Социальные работники и общественные активисты рассказывают о многочисленных случаях, когда узбекские женщины и молодежь уезжают или собираются уехать (некоторые были задержаны). Как видно из обильной интернет-пропаганды, ИГ и его союзник «Исламское движение Узбекистана» (ИДУ) рассматривают Кыргызстан в качестве вербовочной базы.
ИГ не взяло на себя ответственность за инцидент в Кыргызстане, и атаку на китайское посольство связали с узбекской группировкой в Сирии в составе «ан-Нусры» и с уйгурскими сепаратистами. Силовые структуры регулярно заявляют о срыве планов заговорщиков из ИГ; источники в силовых структурах сообщают, что «Хизб ут-Тахрир» связана с планами этнических узбекских сепаратистов. Однако такие утверждения порой ничем не подкреплены и выглядят попыткой оправдать притеснение и без того маргинализованных слоев населения. Поскольку силовики в ходе многих своих операций используют тактику стрельбы на поражение, реальной оперативной информации мало. Наряду с этим, подробно описаны пытки и вымогательство в милиции, особенно в южных областях.
Существующие тенденции, как минимум, внушают беспокойство. Подъем исламских организаций, берущих на себя оказание услуг, отражает неспособность государства выполнять базовые функции. Склонность многих кыргызов и узбеков и даже властей связывать вопросы веры с политической лояльностью и идентичностью усугубляет риск того, что религиозные споры и разногласия переплетутся с межэтническими трениями или будут использоваться для оправдания суровых мер, особенно в отношении узбеков. Слабость государства вкупе с межэтническими трениями может привести маргинализованных граждан Кыргызстана в запрещенные организации.
Вместо того чтобы заметать под ковер региональные и межэтнические противоречия, грозящие большими проблемами, правительство должно поощрять более открытое обсуждение сложных вопросов. Свертывание диалога с религиозными организациями и уголовное преследование тех, кто исповедует ислам вне узких одобренных государством рамок, — близорукая политика. Наоборот, нужно выстраивать отношения с религиозными лидерами, мужчинами и женщинами, этническими узбеками и кыргызами, чтобы сгладить различия, ведущие к радикализации, и перестать педалировать большую склонность узбеков к радикализации, по сравнению с кыргызами. Кроме того, государство должно отсекать требования, ведущие к нарушению прав женщин, меньшинств и детей.
