Светлана Сметанина, 06.02.2017
Негативные прогнозы, предрекавшие России демографическую катастрофу, к счастью, не оправдались. Последние 16 лет в стране растёт рождаемость. Но и на уровень качественного прироста населения мы пока не вышли. Какими мерами можно этого добиться? Об этом рассуждает научный сотрудник сектора демографии, миграции и этнорелигиозных проблем Российского института стратегических исследований Сергей Галиев.– В 90-е годы, да и в нулевые всё, что говорилось о демографических процессах в нашей стране, носило исключительно апокалиптический характер – рождаемость падает, Россия вымирает. А что сейчас?
– Начиная примерно с 2000 года ситуация у нас переломилась – неожиданно для всех. И начался небольшой рост. Когда мы говорим о рождаемости, нужно обращать внимание не на прирост населения, потому что процессы в демографии достаточно инертны – то, что когда-то там был рост, даёт эхо через многие десятилетия. И когда говорят о приросте, это ещё не значит, что рождаемость вышла на элементарный уровень замещаемости поколений. Базовым показателем является суммарный коэффициент рождаемости – количество детей в среднем на одну женщину. Если на женщину приходится два рождённых ребёнка, то мы можем говорить о замещении поколений – рождается столько же, сколько умирает. Если детей на одну женщину немного больше (в среднем), то можно говорить о качественном росте – одно поколение сменяет другое, и количество при этом не уменьшается.
В 90-е годы у нас был страшный провал – тогда показатель рождаемости был 1,2. Считается, что это уже необратимая ситуация, – хотя почему, непонятно.
– А с 2000 он начал расти сам по себе? Тогда же никаких мер по мотивации рождаемости не предпринималось.
– Дело в другом: изменения в обществе, которые в тот момент происходили, скорее, связаны с мироощущением. Началось преодоление синдрома депрессии 90-х. И это доказывает, что фактор материальной поддержки не является базовым, а только может быть дополнительным стимулом.
Сейчас показатель рождаемости у нас на уровне 1,7 – 1,8. То есть мы очень близки к отметке замещения поколений. Хотя в перспективе нам нужно её превысить. А чтобы окончательно преодолеть инерцию сокращения рождаемости 90-х, нам нужно достигнуть показателя в три ребёнка на женщину.
– Мы говорим про провал 90-х годов. А в советский период с рождаемостью всё было хорошо?
Сергей Галиев
– Плохо. Динамика сокращения показателя рождаемости у нас в стране пошла с 20-х годов. Прошло буквально три-пять лет после революции, и рождаемость начала падать. Поначалу ещё была мощная инерция Российской империи, а в середине 20-х годов произошёл слом. Рождаемость по-прежнему работала на прирост населения, но началось её снижение. И это снижение продолжалось весь период советской власти.
Это объясняли урбанизацией и модернизацией жизни. Тем, что теперь детей рождают не бездумно, а хотят их всех обеспечить. Хотя нельзя сказать, что в Российской империи детей рождали бездумно – наоборот, в обществе работали традиционные институты, которые обеспечивали существование именно многодетной семьи. В Российской империи рост рождаемости был всегда высокий. А к концу XIX века после реформы здравоохранения появились земские больницы, и это сразу вызвало снижение младенческой смертности и привело к взрывообразному росту населения.
Вообще советская политика во многом была антидетной и антисемейной. Многократно выросли аборты, разводы. Россия при большевиках стала первой страной, легализовавшей аборты. В западных странах это стало нормой в 60–70-е годы.
– Получается, что за все последние почти 100 лет прирост рождаемости начался только в 2000?
– Такого существенного роста и на столь длительное время – он продолжается уже почти 17 лет – никогда раньше не было, так что это действительно беспрецедентная ситуация. Конечно, тут сыграли роль и материальные факторы – в частности, удалось сместить акцент с однодетной на двухдетную семью. Это уже замечательно. Так что материнский капитал в этом смысле помог. Хотя по регионам ситуация разная – в Центральной России он почти не сработал. Материнский капитал также сформировал правильное восприятие семьи с детьми. И это важно – произошли ценностные изменения в отношении детей, их важности и необходимости.
Часто такие изменения можно формировать с помощью материальных факторов. Ярким примером является ситуация во Франции. У них суммарный коэффициент рождаемости на уровне двух детей на женщину. Там посчитали затраты на строительство детских садов и их содержание, и оказалось, что намного выгоднее платить женщине, которая сидит с ребёнком, среднюю зарплату по стране. И вместо детских садов они стали платить среднюю по стране зарплату мамам, сидящим с ребёнком.
К тому же это дало и другие положительные результаты – нет отрыва ребёнка от семьи. Дети меньше болеют, потому что не собираются в одном месте, вирусы так просто не передаются от одного ребёнка к другому. Это снижает затраты на здравоохранение. Получается такой инфраструктурный проект.
– Если сравнивать ситуацию у нас и в других странах, что можно сказать?
– Динамика разная. В той же Франции большой процент граждан, приехавших из стран с высокой рождаемостью. И у них высокий процент смешанных браков, чего нет, например, в Германии. В США мигранты из Латинской Америки дают очень хорошую картину рождаемости. У афроамериканцев и азиатов в США рождаемость низкая.
Из развитых стран высокая рождаемость в Израиле. Но там интересный момент: основную рождаемость даёт не светское, а религиозное население – религиозные кварталы, где живут хасиды. И за счёт этого там идёт постоянный прирост.
В Германии сейчас с рождаемостью дела обстоят примерно так, как у нас в 90-е. Совсем всё плохо у младоевропейцев – это прибалтийские страны, Румыния, Болгария. Там идёт просто вымирание этноса. Причём в Румынии уже дошло до того, что появились пробелы поколений. К примеру, в школе есть четвёртый и шестой класс, а пятого нет. Происходит массовая миграция молодых людей из стран Восточной Европы на Запад. При этом и там они мало рожают, поскольку главным образом заточены на карьеру.
В Китае второй год идёт сокращение трудоспособного населения. Там уже начался демографический кризис, который, по прогнозам, будет усиливаться. Если у нас в 90-х годах демографический кризис был в каком-то смысле закономерным, потому что страна менялась, то в Китае демография ломалась через колено – там рождаемость сознательно ограничивалась. И их кризис будет страшнее, чем наш в 90-е. Даже разрешение на второго ребёнка не дало никакого результата. Китайцы пока не поняли, что ограничить рождаемость намного проще, чем вновь её запустить. Сельское население резко сократилось, а городское, ставшее частью мирового общества потребления, не стремится иметь детей. Сейчас в Китае из-за этого серьёзные диспропорции в обществе – у них порядка 30 миллионов холостяков, которые не могут жениться. Если УЗИ показывало девочку, многие матери, не раздумывая, шли на аборт.
Япония – тоже рекордсмен по падению рождаемости. Причём они тратят огромные деньги на стимулирование рождаемости. Но это не даёт никакого результата, видимо, по той причине, что они сконцентрировались исключительно на материальном стимулировании. А заниматься какими-то ценностными вещами они почему-то не хотят.
– Вернёмся к нашим проблемам. Вы сказали, для того чтобы преодолеть инерцию спада рождаемости 90-х, необходимо достигнуть показателя в три ребёнка на женщину. Как этого можно добиться?
– Конечно, тут нужны меры материального стимулирования. Но как показывает опыт, они работают недолго – люди к ним привыкают. Поэтому разумно постоянно менять материальные стимулы. Например, пять лет материнский капитал, другие пять лет – пособие на жильё для многодетных. Вообще, как сказал в своё время заведующий кафедрой социологии семьи и демографии социологического факультета МГУ профессор Анатолий Антонов, вся капиталистическая система производства и трудовых отношений не подразумевает наличия семьи. Семья существует вопреки этой системе. Если ты рожаешь много детей, автоматически твой достаток начинает снижаться.
Наша задача – скорректировать эти экономические процессы таким образом, чтобы рождение детей только способствовало твоему материальному благосостоянию. И сделать это не так уж сложно. Взять ту же пенсионную систему, которая у нас постоянно реформируется. Можно, например, ввести выплату пенсий именно по демографическим показателям: 2–3 процента от зарплаты детей перечисляется на пенсию их родителей. И тогда родители будут заинтересованы в том, чтобы в семье было много детей, чтобы они получили образование и хорошую работу. Нужно создавать социальные лифты для многодетных, чтобы это было связано с успешностью, с карьерой. Если у тебя много детей, значит, ты ответственный человек и тебе можно доверить серьёзное дело. И это на самом деле так. Если скорректировать экономические процессы под рождаемость, это будет революция. А демография очень тесно связана с экономикой.
