Вопрос Л.И. Графовой. “Но у меня главный вопрос: согласны ли вы, что наш закон о гражданстве просто обязан иметь репатриационный характер? Его надо менять и тогда очень многие мелкие поправки просто сами собой отпадут. Меня и людей очень мучает, что то доброе, что вы делаете, конечно, не по вашей вине, делается какими-то маленькими шагами, кошки отрубают хвост кусочками. Это ужасно. Люди ждут, у людей каждый день бесправия, без гражданства это трагедия. Мой вопрос: что делает Главное управление по вопросу миграции МВД на пути к репатриационному закону о гражданстве?”
– Спасибо большое, Лидия Ивановна, за вопрос. Во-первых, мы должны высказать слова благодарности Лидии Ивановне, она действительно относилась к категории тех, чьими трудами достигнуто то, что о чем мы сегодня сказали в первых словах нашей встречи. Законопроект формировался, благодаря активной позиции таких людей, как Лидия Ивановна. Эта боль доносилась до нас, к нам приносили материалы и приводили людей с конкретными ситуациями.
Теперь более общее на перспективу. Про то, каким должен быть закон о гражданстве. Сколько лет я работаю в службе, а я работаю достаточно давно, что тема миграции требует действительно осторожности. Осторожности почему? Чуть-чуть активнее мы начнем что-то делать, и мы может обидеть и задеть россиян. Не все одинаково реагируют, и не каждая территория на сегодняшний день готова активно принимать своих соотечественников. Здесь нужно постепенно, но жизнь требует от нас провести самый главный водораздел. В России мы говорим о том, что нам, с одной стороны, нужны трудовые мигранты. И это совершенно не одно и то же, о чем говорит и задает вопрос Лидия Ивановна. Соотечественники – люди, которые считают Россию единственным государством близким по духу, с которым они связывают свое будущее, и вообще существование в сегодняшнем дне. От кого ждут помощи и поддержки – это соотечественники – узкая группа, о которой мы ведем речь. Почему узкая? Потому что мы на сегодняшний день так пропускаем. Действительно узкое горлышко. И о них говорить нужно более широко. Я сказала, что нам нужно пересматривать подходы к государственной программе переселения. Она так и называется «Переселение соотечественников». Но по своему смыслу не всегда получается именно так. Почему? Потому что мы видим, что к нам приезжают и становятся участниками госпрограммы коренные жители постсоветского пространства. Они родились, выросли.
Я очень боюсь наступить на плоскость национальных отношений. Национализм – это страшная вещь, которую тоже нужно учитывать. Если я сейчас скажу, что мы боимся принимать таких-то и таких-то, а хотим видеть только титульную русскую нацию, это тоже опасный путь. Поэтому, выстраивая миграционную политику на сегодняшний день, нужно активно думать о том, как помочь людям, которые рвутся всей душой в страну. Близки к нам по духу. И мы сейчас видим в расширении возможности программы добровольного переселения, в использовании механизма, появившегося у нас в последнее время – это носители русского языка. Мы будем двигаться. Но в то же время мы будем выстраивать определенные преграды и производить отсев, кто приезжает с целью осуществления трудовой деятельности. Для этого есть другие институты. Есть институт временного проживания. Есть институт виды на жительство. На сегодняшний день нужно подчеркнуть, что они пока рассматриваются, как технические ступеньки для получения гражданства. Но ведь каждый из этих институтов самостоятелен и дает нормальное, полноценное пребывание в стране. Если люди приехали именно работать, то, наверное, им выше ступени временного проживания подниматься и не надо. Кто-то, кого воспитала страна, своя страна исхода. Я вам расскажу яркий пример. Один из ведущих солистов Большого театра мне говорил о том, что ему достаточно иметь вид на жительство. Он очень любит нашу страну, он является, еще раз повторю, ведущим солистом нашего самого ведущего творческого коллектива. И в то же время он не забывает, что он родился в другой стране. Что именно та страна дала ему образование, что у той страны есть тоже культура и история, которую он любит, уважаем. И он не готов отказаться от своей первичной родины, для того чтобы получить гражданство РФ только для того, чтобы не быть ущемленным в трудовой деятельности.
Статус вида на жительства позволяет человеку всю жизнь прожить в стране, работать, получить пенсию. Но при этом не принимать на себя звание гражданина Российской Федерации. Мне хотелось бы еще раз подчеркнуть, что если временное проживание и вид на жительство это услуги. Мы их оказываем тем, кто хочет в какой-то форме закона находиться в стране. То гражданство – это функция. Мы должны все-таки, на мой взгляд, нести это звание гордо. Даже Присяга, которую не так давно одобрили, и которую сейчас произносит каждый, кто принимает гражданство Российской Федерации осознанно, это тоже дань уважения высокому статусу гражданина Российской Федерации.
Вопрос: Полтора года назад я сама прошла через процедуру принятия российского гражданства по программе «Переселение соотечественников». Честно говоря, я вспоминаю это время с ужасом. Это был переходный период, когда структура переходила в ведомство МВД. У меня много накопилось вопросов. Что меня удивило? Например, моей маме 82 года. Она вместе с нами участвовала. Приходилось пройти процедуру. Она сдавал мочу на наркотики. 82 года. Конечно, все это платно. Мы задали вопрос: зачем это пожилому человеку? Или, например, в анкете она заполняла места захоронения своих родных. Насколько эта информация так нужна? Потому что в анкете что-то не заполнишь, тебя возвращают. Эти длинные очереди чем обусловлены? Мы сдавали документы в разных районах. Мы с дочкой быстро прошли получение гражданства. В другом районе Рязанской области моя мама очень долго, по пять раз мы вставали в очередь. Дело в том, что от сотрудника МВД очень много зависит. Наша сотрудница в нарушение закона, видимо, вставляла флешку с этим заявлением и правила прямо там. А маме каждый раз приходилось каждую запятую вставать опять в очереди, чтобы сотрудник смотрел, поправлял, находил еще ошибку, и отправлял заново. Из-за этого были дикие очереди недовольства и жалоб. Можно это как узаконить, может быть, выделить какой-нибудь компьютер, который не связан с сетью МВД?
Я очень рада, что это все будет пересматриваться. При въезде требуется регистрация и метры квадратные. 12 квадратов на человека. То есть на семью мы должны были найти такую квартиру, где прописано 36 квадратных метров. Мы поэтому разделились на разные районы. Знаете, сколько людей на этом зарабатывают? Когда заходишь В УФМС и видишь толпы людей, которые за деньги, за большие деньги предлагают. Там были украинцы. Многие просто финансово не выдерживали. Мы продали квартиру, мы были готовы к таким тратам. А люди, которые бежали, они просто не выдерживают этой финансовой нагрузки.
Хотелось, чтобы сотрудники, я понимаю, что на них колоссальная нагрузка, были как-то повежливее и больше информации было на стендах, чтобы мы их лишний раз их не тревожили.
– Спасибо за вопрос. Начну я с самого главного – с требований, которые возникли по тому подтверждению, что человек не является, допустим, наркоманом. Вы только одно озвучили из того, что вам приходилось сдавать. Действительно существует перечень опасных заболеваний, перечень требований. Мы сегодня не случайно в форменной одежде, хотя редко носим, потому что общаемся с простыми людьми, не с преступным элементом. Сегодня мы хотим подчеркнуть, что как бы там ни было, как бы мы не говорили о помощи, мы все же представляем Министерство внутренних дел. И правоохранительные вопросы на сегодняшний день не менее значимы, чем социально-гуманитарные. Мы понимаем с вами, что мы совершенствуем миграционное законодательство на фоне того, что происходит в мире. А в мире происходит – самый большой страх на сегодняшний день – это терроризм, экстремизм. И в том числе болезни, которые привозят из одной страны в другую.
Какие варианты решения? Допустим, то, что освободить после определенного количества лет, мне бы хотелось подчеркнуть, что мама была членом семьи участника государственной программы «Переселения». Да, это моменты, возможно члены семьи: там речь идет о детях и о пожилых людях. Но сами участники могут быть на сегодняшний день с определенными требованиями, которые предъявляются еще до въезда. Поэтому я подчеркну, что ряд требований может быть можно пересматривать. Но в целом проверка на совершение преступления в прошлом, прохождения медицинских обследований, дабы не завезти в Россию то, с чем мы боремся. Это было, есть и будет.
Теперь перейдем к другому моменту. Мне стыдно слушать, что на сегодняшний день у нас такое отношение. Но это не единичное. Поэтому мне в целом стыдно за качество оказание государственных услуг нашими подразделениями по вопросу миграции на местах. Но, с другой стороны, я хочу сказать, что есть объективные моменты. На сегодняшний день численность сотрудников стала чуть меньше. Вы как раз это отметили в своем вопросе. Это первое.
Второе. Количество желающих решить свои вопросы не уменьшается. И поэтому вольно или невольно вы нас подтолкнули озвучить еще одни свои задумки. Ведь проблема с россиянами на сегодняшний день нам в качестве претензий практически не предъявляется. Зарегистрироваться по месту жительства, по месту пребывания, получить паспорт, как правило, проблем не вызывает. За исключением из практики. У нас есть пара, тройка месяцев в году, когда люди массово вдруг вспоминают о надвигающемся отпуске. Может быть, возникают в определенных субъектах какие-то краткосрочные очереди. Для россиян – не хотим стоять в очередях, есть возможность решения вопросов в электронном виде, через портал госуслуг. Все это предусмотрено и это уже урегулировано. Поэтому нареканий на обслуживание россиян практически нет.
А вот то, что касается обеспечения нормальных условий работы с иностранными гражданами, не урегулировано. И мы думаем, что неплохо себя зарекомендовали многофункциональные центры, которые созданы и в которых объединены усилия как министерством внутренних дел, так и прикладывают силы субъекты РФ. Поэтому на перспективу мы очень хотим расшевелить субъекты для того, чтобы и здесь по налогу многофункциональных центров, допустим, документы на оформление временного проживания, могли принимать у нас универсальные сотрудники многофункциональных центров. Мы готовы к этому. Прорабатываем. И готовы заниматься подготовкой квалификационной тех, кто окажет помощь.
Если мы сейчас говорим о том, что мы дадим возможность людям обратиться к нам по урегулированию статуса. Мы сразу просчитываем, что будет увеличение количества желающих прийти за услугой. А количество сотрудников при этом не увеличиться. Поэтому держит вопрос на контроле и хотим организовать по полному аналогу того, что есть с россиянами. В том числе и создание кабинета электронного для иностранного гражданина. Тоже такая задача стоит перед министерством внутренних дел. А значимость и ответственность нас, как руководителей, по этому направлению я могу обозначить только одним: министром внутренних дел на сегодняшний день поставлена задача ежемесячно докладывать о количестве существующих очередников, сколько в очередях томиться. И конкретное предложение для того, чтобы очередей не было до конца года. Не знаю, насколько мы сумеем точно выполнить это поручение. Но, как у офицеров, у нас нет пути назад. Поэтому мы будем включать все возможные, невозможные механизмы, обращаться к местным властям для того, чтобы решить вопрос до конца этого года.
Вопрос: Вы могли назвать официальное название этого законопроекта, о котором вы говорили и его статус: он разработан, внесен в Госдуму или было какое-то экспертное обсуждение? Это разные законопроекты, о чем говорила Валентина Львовна в плане для русского языка. Это разные или одно и то же. Это первый вопрос.
