В условиях пандемии держать нарушителей миграционного режима в тюремных условиях опасно для всего населения, считают правозащитники. Центры временного содержания могут стать рассадниками инфекции
Социальная дистанция и 50 грамм туалетного мыла
Четыре человека в комнате, двухъярусные кровати, 200 г хозяйственного и 50 г туалетного мыла в месяц. В таком положении находятся в Центрах временного содержания иностранных граждан (ЦВСИГ) люди, нарушившие правила въезда на территорию РФ или работавшие без патента.
При поступлении в ЦВСИГ человека подвергают личному досмотру, отбирают телефон и другие вещи, кроме лекарств, деньги предлагают сдать администрации на хранение. Новоприбывшим предоставляются матрас, подушка и одеяло.
Норма площади на одного человека составляет 6 кв. метров, а если кровати в камере двухъярусные – 4,5 кв. метра. Нормы питания тоже закреплены законодательно. В день заключенному полагается 90 г мяса, 100 г рыбы, 100 г крупы, 250 г овощей, 550 г картошки, 100 мл молока и т.д.
В ЦВСИГ невозможно полностью соблюдать меры безопасности, связанные с пандемией, считает Светлана Ганнушкина, председатель Комитета «Гражданское содействие».
«Если люди живут по четыре человека в камерах, рассчитанных на двух человек, как там сохранять социальную дистанцию? Скученное проживание мигрантов в этих учреждениях опасно не только для них самих. Оно опасно для всех нас, потому что ЦВСИГ могут стать источниками инфекции», – сказала она в интервью «Милосердию.ru».
Конечно, какие-то меры безопасности соблюдаются: сотрудники используют маски и перчатки, по возможности работают удаленно. Однако в коридорах, внутренних дворах и столовых нет возможности разводить людей на время карантина.
Если инфекция попадет в ЦВСИГ через тех же сотрудников или провайдеров различных услуг, в закрытых условиях она распространится стремительно, объяснил «Ъ» научный сотрудник ВШЭ и член Региональной экспертной группы по здоровью мигрантов Даниил Кашницкий.
«Выдворить нельзя оставить»
«Меня зовут Тахиржан Матанов, я 1967 года рождения. Нахожусь в центре временного содержания иностранных граждан без десяти дней два года. А до этого полтора года сидел в тюрьме. Меня хотели выдать в Киргизию. Хотя я писал по всем инстанциям города Москвы и Московской области, они всегда отказывали.
В 2010 году в Киргизии были Ошские события. Там национальный вопрос очень щепетильный. Меня незаконно обвинили, что я участвовал в беспорядках. Я не мог ничего сделать», – рассказал для «Милосердия.ru» один из заключенных подмосковного ЦВСИГ.
Приехав в Россию, Тахиржан Матанов работал на стройках, жил в вагончиках, голодал. Он не мог вернуться домой, потому что власти Киргизии намерены были предъявить ему обвинения, связанные с участием в межэтнических столкновениях, происходивших в Ошской и Джалалабадской областях республики в 2010 году.
В России он провел более полутора лет в СИЗО, пока власти рассматривали запрос Киргизии о его экстрадиции. Адвокат мигранта подал жалобу в Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ), который запретил выдавать киргизского узбека на родину. С точки зрения европейских судей, ему там угрожает опасность как представителю национального меньшинства.
(Согласно правилу 39 своего регламента, ЕСПЧ в ходе разбирательства по тому или иному делу может потребовать принятия мер, необходимых для «надлежащего порядка» судопроизводства. В частности, запретить выдворение мигранта на родину, если там он может подвергнуться пыткам).
Но в 2017 году Мещанский суд города Москвы вместо экстрадиции приговорил Тахиржана Матанова к административному выдворению в Киргизию за нарушение правил пребывания в РФ: у него закончился срок действия паспорта.
«Мы снова обратились в ЕСПЧ, он снова принял обеспечительные меры, – рассказал “Милосердию.ru” адвокат Комитета “Гражданское содействие” Илларион Васильев. – После этого Мосгорсуд постановил держать моего клиента в центре временного содержания до вступления в законную силу решения ЕСПЧ.
Европейский суд рассматривает дела годами. 27 апреля будет два года, как мой клиент находится в ЦВСИГ. Судебное решение об административном наказании исполняется в течение двух лет.
Затем, по российскому законодательству, Тарихжана Матанова могли бы освободить. Но ему, похоже, придется ждать решения ЕСПЧ. Кассационная жалоба не помогла».
Бегство из Конго, три года в спецучреждении для иностранцев
«На улице я уже три года не был, сижу здесь, – говорит Косо Роди Омомбо, гражданин Демократической республики Конго. – Передач нет, мне не хватает витаминов, калорий. Телевизора нет, телефона нет».
Он приехал в Россию в 2015 году, спасаясь от политических преследований. Ему около 30 лет, и из них три года он провел в подмосковном ЦВСИГ.
Благодаря жалобе в Европейский суд по правам человека, поданной его адвокатом, конголезца не отправили обратно на родину. Однако временное убежище или статус беженца в России ему не предоставили. В результате парень не имеет законных оснований находиться в РФ, но и выдворить его из страны невозможно.
Гражданин Таджикистана Хуршед Одинаев содержится в брянском ЦВСИГ уже 2,5 года. На родине его обвинили в вербовке людей через соцсети для отправки в Сирию и Ирак. Российские спецслужбы не нашли против него компромата, сказала Роза Магомедова, адвокат сети «Миграция и право» ПЦ «Мемориал», в интервью «Милосердию.ru».
ЕСПЧ постановил не выдавать Хуршеда Одинаева таджикским властям до тех пор, пока его вопрос не будет этим судом окончательно рассмотрен. Гражданин Таджикистана женат на россиянке, имеет дочь. «Мы добиваемся, чтобы он мог легально находиться на территории Российской Федерации», – добавила Роза Магомедова.
«У меня есть документ, что я не гражданин Узбекистана»
«Галибабин Олег Васильевич, нахожусь в центре временного содержания с 5 августа, уже девятый месяц. На данный момент я являюсь лицом без гражданства. Имеется подтверждение, документ из посольства, что я не гражданин Узбекистана.
Я не являюсь гражданином никакого государства. Здесь нас четыре человека в камере. Прогулка час в день. Телевидения и радио нет. Телефон дают на 15 минут один раз в четыре дня», – рассказал еще один заключенный подмосковного ЦВСИГ.
«Помимо иностранных граждан, с которыми ситуация как-то определяется со временем, в ЦВСИГ находятся лица без гражданства. Их невозможно выдворить никуда, – объяснила Роза Магомедова. – Уже 20 лет идет речь о том, чтобы предоставлять документы лицам без гражданства, но до сих пор этот вопрос не решен.
Суд не интересуется, куда отправят человека. В постановлении пишут: место рождения Узбекистан, – и все».
В 2017 году Конституционный суд постановил, что нельзя держать человека в ЦВСИГ, если выдворить его из страны невозможно, напомнила адвокат.
Однако обычный суд может отказаться освободить мигранта, сославшись на то, что тот не предоставил информацию о невозможности выдворения его в другие страны, кроме той, где он родился. «Видимо, надо было принести бумагу не только про Узбекистан, но и про другие 199 стран, что его нельзя туда выдворить», – иронизирует Роза Магомедова.
Основная проблема в том, что и после освобождения из ЦВСИГ положение лица без гражданства не меняется.
«Он все равно находится на территории РФ без соответствующего права, – подчеркнула Светлана Ганнушкина. – Первый же сотрудник полиции может его задержать и отправить обратно.
У нас один человек так трижды попадал: выходил из центра временного содержания, его на улице останавливали, почти на выходе, и возвращали обратно».
Наказанием не считается
«В тюрьмах сидят люди, которые обвиняются в преступлениях, и это их наказание. А содержание в ЦВСИГ не считается наказанием, – отметила Светлана Ганнушкина. – Это так называемая обеспечительная мера. Она обеспечивает исполнение наказания – штрафа и административного выдворения.
В ЦВСИГ сидят люди, совершившие не преступление, а административное правонарушение, уровня парковки в неположенном месте. Раньше они сами зарабатывали себе на жизнь, а теперь годами живут за счет Российской Федерации».
В условиях пандемии обеспечительная мера теряет смысл, так как само наказание осуществить невозможно: границы между государствами закрыты, авиасообщение прервано. По логике вещей, содержащихся в ЦВСИГ мигрантов надо выпустить, считает Светлана Ганнушкина.
Тем более, что получить адекватное лечение в таких учреждениях, по мнению правозащитников, невозможно. «Медицинская помощь в ЦВСИГ и раньше почти не оказывалась. В каждом центре временного содержания есть медицинская часть, но понятно, что специалистов там не хватает.
Когда человек заболевал, конвой должен был отвозить его в больницу и ожидать, пока его не выпишут. Средств на такое сопровождение обычно не хватает. Случались и побеги. Обязательно вывозят только в экстренных случаях, например, с острой зубной болью», – рассказала Роза Магомедова.
После введения карантинных мер получить медицинскую помощь станет еще сложнее, считает она.
О каком количестве людей идет речь? «В Москве Центр временного содержания рассчитан примерно на 940 мест. 12 апреля оттуда уехали 200 граждан Узбекистана», – сообщила Роза Магомедова. В Екатеринбурге, по данным на 23 марта, ожидали выдворения или депортации 248 человек.
Чем серьезнее нарушение, тем проще выйти на свободу?
«В некоторых субъектах Российской Федерации власти сами обращаются к нашим адвокатам и просят их подавать в суд просьбы об освобождении от имени содержащихся в ЦВСИГ людей, – рассказала Светлана Ганнушкина. – Например, в Екатеринбурге и Перми довольно активно освобождают людей, а в Санкт-Петербурге категорически отказываются».
Освобождают в основном тех, кто приговорен судом к выдворению по Кодексу об административных правонарушениях, а тех, кто ожидает депортации, выпускать никто не собирается, уточнила она.
Депортация – это принудительный выезд иностранца, утратившего право на проживание в РФ. Например, когда у него закончился срок действия визы, или его отказались признать беженцем.
Как и содержание в ЦВСИГ, депортация – не наказание. После нее мигрант может оформить документы и приехать в Россию уже на законных основаниях, разъясняется на сайте одного из территориальных управлений МВД.
Выдворение – это наказание за административное правонарушение. Например, если иностранец несвоевременно встал на регистрационный учет, занимался трудовой деятельностью без патента, отказался от депортации и т.п. После выдворения человеку запрещают въезд в РФ на пять лет.
«Решение о выдворении принимает суд, и он же его отменяет. А решение о депортации принимают органы МВД. Они обычно неохотно отказываются от своих решений», – добавила Светлана Ганнушкина.
29 марта Комитет «Гражданское содействие» опубликовал петицию на портале Change.org. В ней говорилось: «Мы призываем власти Российской Федерации принять безотлагательные меры и освободить из ЦВСИГ мигрантов, незамедлительное выдворение которых невозможно <…> Мы полагаем, что такая мера послужит общей задаче нераспространения эпидемии в ЦВСИГах и за их пределами». Петицию подписали 34 правозащитника и около 200 пользователей интернета.
Заплатил за патент, а кафе закрыли
«Мы не предлагаем всех насильно выселять из ЦВСИГ. Есть люди, которым и в России некуда пойти, а выехать на родину они не могут из-за карантинных мер. Освобождать надо тех, кто может назвать адрес, где он будет жить, – подчеркнула Светлана Ганнушкина. – Кто-то может остановиться у родственников, кто-то у знакомых, кто-то имеет средства, чтобы поселиться в хостеле или гостинице. В центрах встречаются даже люди, имеющие в России недвижимость».
С 19 марта иностранные граждане могут продлить срок временного пребывания на территории РФ, просто написав заявление в территориальный орган МВД. Точно так же будут продлеваться сроки действия виз и видов на жительство. Патенты для устройства на работу сейчас можно получать без выезда за пределы России.
Новых нарушителей в ЦВСИГ уже не направляют. Согласно требованию замглавы МВД, сотрудники полиции, задерживая мигранта с просроченными документами, должны обходиться предупреждением, составлением протокола об административном правонарушении и штрафом.
«Понятно, что все и так постараются выехать, никто не хочет находиться в России без работы. Тяжелую ситуацию лучше переждать со своей семьей, чем на чужбине», – сказала Роза Магомедова.
«Многие люди получили патенты накануне закрытия учреждений и организаций. Они заплатили за патент, но работы у них нет, – продолжила она. – Например, ко мне обращался молодой человек, 27 лет, трудовой мигрант.
Он въехал из Узбекистана, получил патент, начал работать в кафе. В конце марта кафе закрыли. Теперь он и домой не может вернуться, и работы у него нет».
«Они боятся выходить на улицу и голодают»
В еще более сложной ситуации оказались люди, добивающиеся в России временного убежища. У большинства из них нет никакого официального статуса. «Они приехали в Россию из-за религиозных или политических гонений, из таких стран как Афганистан, Сомали, – рассказал отец Дионисий Гришков, руководитель БФ Центр помощи мигрантам и беженцам “Рядом дом”. – Обычно они подрабатывают грузчиками на рынках, разнорабочими на стройках.
Но сейчас они потеряли вообще всякий заработок. Они даже боятся выходить на улицу, так как в первую очередь своей внешностью могут привлечь внимание полиции как люди, нарушающие карантинные меры.
Просто сидят дома и голодают. Наш фонд помогает примерно 30 семьям, в которых, в среднем, по пять человек».
«Один беженец приехал из Гвинеи, – привел пример о. Дионисий. – Молодой человек, ему нет и 30 лет. На родине он подвергался преследованиям полиции из-за каких-то политических событий. Его сильно избили, он получил тяжелые травмы. После этого он решил уехать в Россию, хотя ничего не знал про нашу страну.
Третий год он живет здесь, наш фонд оплатил ему медицинское обследование и лечение переломов, полученных во время избиения. Когда в Москве объявили режим самоизоляции, он устроился курьером. Но потом в городе ввели пропуска, и он потерял работу».
Трудно приходится иностранным студентам, например, из Шри-Ланки, Камеруна, Сирии, добавил священник. Общежития закрылись, авиасообщение с их страной прекратилось, финансовую помощь они не получают, потому что их семьи на родине потеряли доходы из-за карантина. «Таким людям мы тоже покупаем еду», – сказал о. Дионисий.
Текст: Нина КАЙШАУРИ
