Двенадцатого января президент Таджикистана Эмомали Рахмон сменил мэра Душанбе. Новым градоначальником таджикской столицы он назначил своего старшего сына Рустама Эмомали, рожденного в 1987 году, игравшего в футбол, сделавшего стремительную карьеру и занимавшего до этого должность руководителя Агентства по борьбе с коррупцией и финансовому контролю.
Когда родственники больших начальников сами становятся большими начальниками, – это называется «непотизм». О таджикском непотизме размышляет журналист Аркадий Дубнов.
У президента Таджикистана Эмомали Рахмона никогда не было фаворитов. Скорее наоборот, почти четверть века назад волею судеб он сам оказался в фаворитах у известного таджикского уголовного авторитета Сангака Сафарова, полковника российского ГРУ Владимира Квачкова и, в конце концов, у президента Узбекистана Ислама Каримова, что открыло ему путь к вершинам власти в Таджикистане.
Вместо фаворитов у Эмомали Шариповича были соратники на этом пути, земляки из южного Куляба, ставшие его соратниками по Народному фронту, воевавшему за власть с оппозицией.
Когда гражданская война кончилась Мирным соглашением с оппозицией, он перестал церемониться с ее лидерами, потом перестали быть нужны Рахмону и соратники, которые казались Рахмону опасными: они переместились – кто в тюрьму, кто за границу, а кто вообще в мир иной.
Со временем Пешвои миллат (Вождь нации, как с недавних пор по-таджикски принято величать президента) ограничил круг доверенных лиц только ближайшими родственниками и их близкими, причем, происхождением из городка Дангары той же Кулябской области, откуда родом он сам.
Среди тех, кто еще оставался на олимпе таджикской власти, не будучи дангаринцем, оставался Махмадсаид Убайдуллаев, ровесник Рахмона и некогда весьма влиятельный представитель кулябского клана. Но – не из Дангары, а из Фархора, другого городка неподалеку.
И это многое объясняет…
Даже, скорее удивляет, ведь Убайдуллаев, не будучи дангаринцем, 19 лет был мэром Душанбе, 17 лет одновременно – спикером верхней палаты парламента Маджлиса Милли. По конституции Таджикистана – это второй пост во властной иерархии страны, что теоретически давало возможность Убайдуллаеву в форс-мажорной ситуации занять пост президента Таджикистана. Ну, к примеру, точно так же, как это выглядело поначалу в подобных ситуациях в Туркмении в декабре 2006 года, когда внезапно скончался Туркменбаши Великий, и в Узбекистане, когда в сентябре прошлого года также неожиданно умер Ислам Каримов.
Однако, ни в том, ни в другом случае, спикеры парламентов ни в Туркмении, ни в Узбекистане так и не успели стать президентами. Овезгельды Атаев в Ашхабаде был арестован сразу же после смерти Туркменбаши и приговорен к 5 годам заключения за «доведение до суицида» невесты своего сына. А Нигматилла Юлдашев в Ташкенте отделался от высокой чести честным самоотводом.
И, очевидно, правильно сделал…
В обоих случаях, конечно, пострадала репутация конституции и в Туркмении, и в Узбекистане, которая обязывала этих людей подхватить власть в стране, оставшейся без национального лидера. Впрочем, кому у нас теперь писан закон, даже если это Основной закон…
Значит ли это, что Эмомали Рахмон, будучи практически пожизненным президентом Таджикистана, решил извлечь уроки из туркменского и узбекского прецедентов и обеспечить транзит власти в будущем так, чтобы он соответствовал интересам не только Семьи, но и конституции? Трудно сказать.
Во-первых, Убайдуллаев все еще остается главой верхней палаты парламента, хотя нет никаких сомнений в том, что этот пост ему в ближайшем времени также придется уступить по воле вождя.
Во-вторых, назначение сына Рахмона, 29-летнего генерала (как считается, самого молодого генерала на пространстве СНГ) Рустама Эмомали мэром Душанбе и увольнение с этого поста Убайдуллаева может объясняться, как утверждает таджикский официоз, всего лишь стремлением омолодить руководящие кадры, а вовсе не избавиться от Убайдуллаева.
Но вот незадача, – как могло случиться так, что это решение президента вызрело внезапно и было реализовано в течение двадцати четырех часов?
Что такого экстраординарного произошло в Таджикистане, Душанбе, правящей Семье, что вынудило вождя нации, еще накануне, 11 января публично поручить сыну Рустаму, возглавлявшему Агентство по госфинконтролю и борьбе с коррупцией, усилить эту борьбу, а уже на следующий день освободить его от этой службы и «бросить на Душанбе»?
Ответа на этот вопрос таджикские власти не дают.
Остается только догадываться.
Может быть, Эмомали Рахмон узнал что-то ужасное про своего старого соратника, и в результате он внезапно утратил доверие, как нынче модно говорить в России про отношения между высшим руководством и некоторыми российскими министрами?
Ну, тут следует заметить, что особого доверия между Рахмоном и Убайдуллаевым не было уже давно. Это стало понятно хотя бы несколько лет назад, когда обнаружились деловые и даже дружеские отношения между мэром Душанбе и экс-министром экономики страны, известным бизнесменом Зайдом Саидовым, решившим посоревноваться с Рахмоном в борьбе за пост президента на очередных выборах. Это решение обошлось Саидову очень дорого, он был обвинен в самых разных преступлениях и упрятан в тюрьму на 28 лет.
С другой стороны, Убайдуллаев уже сегодня, 13 января был награжден одним из высших таджикских орденов, хотя вручал его не президент, а всего лишь премьер-министр.
Зато Таджикистан впервые, кажется, увидел публично выступающего генерала, мэра, а в прошлом, нападающего столичного футбольного клуба «Памир», Рустама Эмомали. Таджикское телевидение показало его, назвавшего себя «солдатом родины», с заметным волнением читающего программу развития столицы из 9 пунктов.
Одним словом, дай ему Аллах здоровья! Ведь как утверждают знающие «семейные» обстоятельства люди, это единственное, что ему сегодня нужно…
Во всем остальном ему помогут папа и старшая сестра Озода, уже ранее назначенная руководителем отцовского, то есть, президентского аппарата. Есть и другие братья и сестры, у вождя нации дружная семья, девять детей. Дело всем найдется.
Непотизм, так непотизм.
Аркадий Дубнов
