“Что же названо политической деятельностью в нашем случае?
Во-первых, ею назван «антикоррупционный проект», т.е. проект по
проведению экспертиз законов и законопроектов в области миграции…
…Во-вторых, к политической деятельности был отнесен пикет против
нелепой охоты на мигрантов…
…В-третьих, политической деятельностью было признано мое личное
членство в Правительственной комиссии по миграционной политике.”
30 октября на встрече в Душанбе с президентом Таджикистана Эмомали Рахмоном российский премьер Дмитрий Медведев заявил, что ход расследования гибели в Санкт-Петербурге 5-месячного Умарали, ребенка трудовых мигрантов из Таджикистана, находится под его личным контролем. Своим мнением по этому поводу и по другим вопросам, связанным с миграцией, с читателями Dialog.TJ поделилась известная российская правозащитница, руководитель Комитета «Гражданское содействие» Светлана Ганнушкина.
Справка:
Светлана Алексеевна Ганнушкина родилась в Москве. Окончила механико-математический факультет и аспирантуру механико-математического факультета МГУ. 30 лет преподавала математику в Историко-архивном институте (затем преобразованном в РГГУ). В 1993 году участвовала в создании Правозащитного Центра “Мемориал”. В 1996 году организовала в рамках ПЦ “Мемориал” сеть “Миграция и Право”, оказывающую юридическую помощь беженцам и мигрантам. С 2002 по 2012 год являлась членом Совета при Президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека (до 2004 года – Комиссия по правам человека). До 2004 года работала в Правительственной комиссии по миграционной политике. В 2009 году после ее обращения к Д.Медведеву была восстановлена упраздненная в 2004 году Правительственная комиссия по миграционной политике, и С.А.Ганнушкина вновь вошла в ее состав.
Правозащитной деятельностью занимается более 25 лет, включая работу в горячих точках Северного Кавказа. Награждена Орденом Почетного Легиона (Франция, 2010 год) и многими наградами ряда стран, а также Наградным крестом Российского казачества «За веру и службу России». В 2004 году ПЦ «Мемориал» за работу с беженцами был награжден премией Нансена УВКБ ООН – самой престижной премией в этой области.
С 1990 года по настоящее время – учредитель и руководитель Комитета «Гражданское содействие».
– Светлана Алексеевна, в России, в Таджикистане и в других странах хорошо знают, что возглавляемый Вами Комитет «Гражданское содействие» уже помог многим тысячам мигрантам – гуманитарной, правовой, юридической помощью. Учитывая, что работа Комитета финансируется рядом зарубежных организаций, российские законодатели присвоили ему статус «иностранного агента» – как участвующего «в интересах иностранных источников, в политической деятельности, осуществляемой на территории Российской Федерации». Интересно, какую политическую деятельностью в работе Комитета усмотрел законодатель?
– Политическую деятельность усмотрела молодая прокурорша, а не законодатель. При всей мерзостной сущности этого закона, он все же называет политической деятельность, направленную на изменение государственной политики:
«Некоммерческая организация, за исключением политической партии, признается участвующей в политической деятельности, осуществляемой на территории Российской Федерации, если независимо от целей и задач, указанных в ее учредительных документах, она участвует (в том числе путем финансирования) в организации и проведении политических акций в целях воздействия на принятие государственными органами решений, направленных на изменение проводимой ими государственной политики, а также в формировании общественного мнения в указанных целях».
Для меня тут ключевые слова «изменение государственной политики». Что же названо политической деятельностью в нашем случае? Во-первых, ею назван «антикоррупционный проект», т.е. проект по проведению экспертиз законов и законопроектов в области миграции. Проект был осуществлен экспертами, аккредитованными при Минюсте РФ, и на средства президентского гранта. Некоторые наши предложения были учтены разработчиками законов.
Во-вторых, к политической деятельности был отнесен пикет против нелепой охоты на мигрантов. Она привела к тому, что в Гольянове был организован лагерь МЧС, куда свезли летом 2013 года более 1000 вьетнамцев. В этот лагерь мы приезжали вместе с уполномоченным по правам человека в России Владимиром Петровичем Лукиным, который также весьма негативно отозвался об этой акции. Лагерь был расформирован, и такая практика больше не повторялась.
В-третьих, политической деятельностью было признано мое личное членство в Правительственной комиссии по миграционной политике.
Прокурор указал нам на необходимость добровольно внести себя в реестр организаций, исполняющих функции иностранных агентов. Разумеется, мы этого не сделали. Но нам повезло: не успели нас оштрафовать за отказ, как Минюст сам 20 апреля 2015 года внес нас в этот реестр. Так мы избежали одного штрафа.
Так я стала трижды иностранным агентом: как член Правозащитного Центра «Мемориал», как член Комиссии Центра Сахарова и теперь еще и как председатель «Гражданского содействия».
– Значит, Ваш Комитет – теперь официальный и легально действующий на территории России «иностранный агент»?
– Да, все наши организации обязаны указывать на всех публикациях это почетное звание. Но «Гражданскому содействию» делать это легче всех. Мы на своем сайте написали: «Министерство Юстиции внесло Комитет «Гражданское содействие» в реестр «организаций, исполняющих функции иностранных агентов». Ну что же, мы действительно агенты этих иностранцев!». Вы нажимаете на эту ссылку и видите детские мордашки всех цветов кожи, глаз и волос. Очень милые мордашки.
Мы обжаловали наше включение в реестр. Но, разумеется, проиграли в суде. Хотя было очевидно, что ни антикоррупционный проект, ни пикет, ни мое членство в Правительственной комиссии никак не могут быть направлены на изменение политики государства. Иначе надо было бы признать, что государственная политика направлена не на борьбу с коррупцией, а на ее поддержку. Мой вопрос, так ли это? – прокурор назвал философским. А представитель Минюста сказала, что мы сами не понимаем, как можем повредить государству своей деятельностью. Это утверждение я вернула ей в последней реплике: «Возможно, сегодня вы – две молодые девушки, полагаете, что делаете полезное дело и защищаете государство. Однако, на самом деле, вы уничтожаете гражданское общество и разрушаете государство». Но там, где работают установки и «сигналы» сверху, логика бессильна.
– Как Вы считаете, если ли логика в том, что российские юридические лица с долей иностранного капитала до 30% в их уставном капитале могут вносить пожертвования в избирательные фонды в период избирательных кампаний. Ведь, как ни крути, по сути, они участвуют своими немалыми деньгами в политической деятельности, и не исключено, что участвуют они «в интересах иностранных источников» – капитал-то у них общий. Но эти юридические лица – не «иностранные агенты», а Комитет «Гражданское содействие» – «агенты»?
– Я не юрист, я математик. И не ищу логики в законотворчестве последних лет. Ее там нет.
– Интересно, как изменилась динамика числа обращений граждан в «Гражданское содействие» за последние годы? Насколько добавилась работы Комитета в связи с событиями в Украине?
– Изменилась, разумеется, и очень. Не только Украина, но и Сирия дали новые большие потоки беженцев. Значительная часть беженцев из разных стран проходит через наш Комитет, и до сих пор ни один поток не иссяк. Недавно приходили бакинцы, которых выселяют из московских гостиниц уже с середины 90-х. Пришли две женщины, одной из них в начале следующего года исполнится 90 лет, другая немного моложе. Они одиноки, идти им некуда. Таких осталось немного, но нельзя же их выбросить на улицу.
Так и не получили российские паспорта многие грузины из Абхазии, где гражданство РФ раздавалось всем на чужой территории. А изгнанным из своих домов грузинам, приехавшим в Россию, так и не удалось до конца легализоваться. Правда, в 2012 году некоторые законодательные изменения позволили части грузин получить, наконец, гражданство России, в которой они выросли и выучились. Но до конца проблема не решена.
Многие русские из Центральной Азии годами не получают гражданства. Значительная часть афганцев, связавших свою судьбу с Россией, остаются нелегалами. Из числа сирийцев статус беженца на сегодняшний день имеет 3 человека, а временное убежище еще 1585 человек. Это, по нашей оценке, максимум пятая часть нуждающихся в убежище.
Украинцев весной 2014 года сначала встретили очень радушно, но скоро и к ним государство остыло. Только 285 человек имеет статус беженца и очень много – 311432 человек получили временное убежище. Для украинцев с 22 июля 2014 года Постановлением Правительства № 691 были закрыты Москва, Московская область и Петербург, где есть работа, Ростовская пограничная область, Крым, где многих готовы принять родственники.
Ну, а в области трудовой миграции процветает рабский труд и обман работников недобросовестными работодателями.
– Сегодня одна из самых обсуждаемых в Таджикистане тем – смерть в Санкт-Петербурге пятимесячного Умарали, ребенка матери – таджички. У меня самого выросло двое детей, и я не могу представить, чтобы моя жена добровольно отдала бы нашего ребенка полицейским, которых первый раз в жизни видит, и звать-то их не знает как. Зачем отдавать? Имели ли вообще право российские должностные лица забрать грудного ребенка у матери?
– Разумеется, не имели. Согласно положению, даже в случае помещения родителей под стражу с целью административного выдворения или депортации, семьи должны содержаться вместе. Эта чудовищная история требует серьезного расследования, которое пока не проводится должным образом. Наши адвокаты включились в работу по этому делу, но их пока старательно блокируют, предлагая родителям неполноценные способы поддержки.
– Многие, кто читает сайт «Гражданское содействие», обратили внимание на публикацию под заголовком «Настучали на нас — буду делать без наркоза!». Попавшим в аварию и не имевшим денег искалеченным таджикам московские врачи отказывали в нормальной бесплатной помощи. Почему многие россияне утратили обычные человеческие качества? Ведь не секрет, что в годы Великой Отечественной Войны в Таджикистан были эвакуированы десятки тысяч жителей европейской части России. Почему мигрант из Таджикистана стал для многих россиян пугалом в то самое время, как первые лица России называют Таджикистан стратегическим партнером и приглашают в Евразийский союз? Возникает вопрос – на кого и с какой целью, в конечном счете, работают эти люди, кто допускает такое отношение к мигрантам и портит имидж России и ее руководства?
– Да, мне приходилось выслушивать от представителей посольств жалобы на непартнерское отношение нашей власти к их гражданам. Однажды мне все свое возмущение высказал сотрудник Посольства Вьетнама – в том самом лагере, против которого мы выходили на пикет. Видимо, никого другого, кроме меня, представляющего Россию, там не оказалось.
Это отношение власти к мигрантам предается населению, что не мешает ему приглашать себе сиделок, нянь, ремонтных рабочих из числа мигрантов, – потому что это дешевле и меньше вероятность того, что рабочие запьют посреди строительства.
Отчасти для власти это – простой способ канализации протестных настроений, но и страх перед чужим. Хотя мне не совсем понятно, как это мы так скоро стали чужими своим бывшим согражданам.
Что касается наших сотрудников, то работа в Комитете сделала для нас своими гораздо большую часть человечества, чем это было раньше. Мы познакомились с десятками афганцев, сирийцев, африканцев. Среди наших подопечных много очень достойных и образованных людей. Мир расширился для нас, и это одно из преимуществ нашей работы.
– Только в этом году я уже трижды читал о том, как таджики, работающие в России, находят россиян, потерявших свои кошельки и возвращают им их деньги, причем суммы – немалые. Что происходит с россиянами, точнее – что происходит с российской информационной политикой в части межнациональных отношений, если фактов бесчеловечного отношения к мигрантам так много? В Администрации Президента России кто-то занимается миграционной политикой?
– У нас нет миграционной политики. У нас есть разные силы в руководстве страны. Одни готовы предоставить бизнесу полную власть над иностранным работником, да и над нашим тоже, лишь бы бизнес развивался и богател. Другие поддерживают коррумпированного чиновника и законы, дающие ему возможность обогащения.
Четыре года разрабатывалась Концепция миграционной политики до 2025 года, ее утвердил президент Путин. Но его собственные высказывания и «сигналы» в этой области входят в противоречие с утвержденной им Концепцией. И эти «сигналы» воспринимаются гораздо лучше, чем то, что написано в Концепции. За последние три года принято порядка 35 – 40 изменений в миграционное законодательство, почти исключительно репрессивного характера. То, что можно решить иначе, игнорируется, возникают новые уголовные статьи. Судят не только мигрантов, но и наших коллег, помогающих им.
– В своем недавнем интервью депутат государственной Думы России I – III созывов Вячеслав Игрунов повторил свое убеждение в том, что миграционная амнистия для нелегальных мигрантов сегодня является и оправданной, и необходимой. А что Вы думаете на этот счет?
– Мы об этом говорим уже много лет. Некоторые элементы такой амнистии имели место в 2012 году, когда тем, кто прибыл до 2002 года и жил в России постоянно, дали возможность легализоваться. Но, разумеется, это решение надо было принимать в 2003 году. А сейчас необходимы новые меры легализации и предоставления гражданства. Кроме того, необходим серьезный анализ ряда поправок последних лет в законодательство о миграции – бессистемных и крайне вредных для государства. Вообще говоря, надо открыть Концепцию и посмотреть, что мы за эти годы сделали во исполнение ее положений и что вопреки им.
– И последний вопрос. Был ли когда-то случай, когда кто-то из высокопоставленных российских официальных лиц сказал Комитету «Гражданское содействие» слова благодарности за работу?
– Мы постоянно получаем благодарности и какие-то премии, но не от официальных лиц. Хотя… у меня есть грамота от Медведева и благодарность от Путина за работу в Совете по правам человека при президенте РФ. Но я ушла из Совета, – потому что сегодня президент не следует советам, даже если выражает согласие с ними.
Так было с так называемым законом «о резиновых квартирах». Чтобы покончить с этим явлением, не нужны были репрессивные меры и уголовное преследование тех, кто регистрирует в своем жилье не проживающих там людей. Нужно было только убрать из Закона РФ «О гражданстве» требование наличия регистрации по месту жительства, как условия обращения за гражданством.
Где регистрироваться участнику Госпрограммы добровольного переселения соотечественников, прибывшего в Амурскую область из солнечной Армении? Он либо получает место в общежитии, либо снимает жилье. В обоих случаях постоянной регистрации у него нет, а, следовательно, нет и той единственной льготы, которую получает участник программы, соглашаясь ради гражданства России ехать туда, куда его направляют.
Наша коллега Татьяна Котляр регистрировала у себя в Калуге таких бедолаг, и они становились гражданами РФ, т.е. получали подтверждение своей устойчивой связи с Россией. А связь эта уже признана – ведь недаром их назвали соотечественниками! Мне удалось лично поговорить с Президентом об этом, он обещал подумать, но через две недели подписал закон. Теперь Татьяну Котляр судят, а «свидетели обвинения» в суде кланяются ей в ноги за помощь.
В такой ситуации что, кому и зачем мне советовать?
– Спасибо за интервью.
Беседовал политический обозреватель Андрей Захватов
